Понедельник. Козай принес работу

Неделя началась интересно. Интуиция, которая редко подводит, утверждала, что меня ждут великие дела. Время близилось к обеду. Великие дела, порученные руководством, планировались на вторую половину дня и посему самое время было испить кофе, к чему я и готовился, намывая кружку над раковиной в туалете.

По возвращении в кабинет я обнаружил, что стол предательски подкинул работу. Работа сидела на столе, покрывая грязью с суконных штанов и без того не самую чистую столешницу и тыкала толстым пальцем в купол Феофила.

– Здорово Старый, я по делу, – сказал Козай. – Ты же рад меня видеть?

– Он Феофила пальцем ткнул! Два раза! – подала голос Леночка.

– И свинорой на столе обеденном развел, – поддержала ее «Электричка».

– Руки от гриба убрал быстро! И жопу со стола тоже! Зачем ты вот этими пальцами собрата по разуму в глаз тычешь? – спросил я Козая, протягивая ему пятерню.

Костян со вздохом слез со стола, пожал своей лапищей мою ладонь и прогудел: – Стол я наоборот вытер. Он даже чище стал, а на гриб муха села.

– Ну-ну, стол он вытер. Обгадил! Вон посмотри, из тебя что-то выпало, бесформенное и коричневого цвета. Прямо в центр навалил! Даже два раза.

– Я тебе, Старый, работу принес, – Костик похлопал ладонью по грязной картонной папке, лежавшей в центре стола и до времени скрытой его спиной. – А это подарок – угощайся!

– Спасибо, а то ж всякую гадость таскаешь, – сказал я, разворачивая пакетик с рыбой, которой друг-рыболов периодически меня одаривал. Пиво я не пью, полузавяленных-полупротухленных плотвичек беру из вежливости, чтобы потом незаметно отпустить на волю.

– Кофе будешь? – спросил я и не дожидаясь ответа пошел ставить чайник и готовить вторую кружку. Будет, куда ж он денется.

Козай – мой однокашник. На производную от фамилии он не обижается. Меня он иногда зовет Старым. Я действительно на полгода старше, хотя выгляжу младше лет на десять. Старый же я потому, что был в группе старостой. Мы вместе учились в институте. Время от времени он заходит ко мне в гости, пьет чай или приносит работу. В конторе он чувствует себя неуютно, как и я в цеху.

– Сэр, вам со сливками или без? – услужливым тоном спросил я.

– Со сливками, – съехидничал друг.

Наивный полупролетарий-полуинженер думает я шучу. У меня действительно есть сливки – несколько пачек мороженого, заботливо припасенных в морозильнике. Да, я люблю свою работу и считаю, что делать ее надо с удовольствием.

Снежно-белый айсберг, брошенный в дымящийся черно-коричневый напиток, окрашивает его в светлые тона, дает тонкую пенку цвета какао и источает чудесный запах. Костя втягивает аромат похожим на картофелину носом, фыркает и не спеша прихлебывает напиток.

На работе нельзя торопиться. Это сейчас все куда-то несутся, глотая на ходу сэндвич, наспех продавливая захаванное порцией какого-нибудь пойла и не успев почувствовать вкус жизни, ныряют с головой в суету.

Наконец кофе выпит и Козай со свойственной ему непосредственностью лихо мотанув остатки жидкости на дне кружки, автоматическим движением вытряхивает ополоски на пол, добавляя еще одно темно-коричневое пятно на и без того не слишком чистый линолеум. Вот оно, воспитание и культура. Костя – друг. Ему можно. Хотя все равно дикий человек.

– Ну ладно, в Феофила пальцем потыкал, на Герань подышал, на пол напакостил и на стол нагадил. Говори, зачем пожаловал и вали работать.

– Да тут такое дело, Василич, совсем Филипок замучил. Всю прошлую неделю кукушку мне долбил с этим дозатором, – Костян стукнул рукой по принесенной им папке.

Товарища Филиппова, одного из Костиных начальников, я знал. Мелкий зловредный мужичонка жил по девизу «Сделал гадость – испытай радость». Филипок считал способность испортить настроение всем вокруг умением руководить людьми и работал начальником участка подготовки сырья. Кофе кофеем, а товарища из беды надо выручать.

– Ты был на бункерах около разгрузки? – спросил он. – Под бункерами дозаторы стоят. С ними и проблема. Работают плохо. То есть вибрация, а то замрет и едва трясется. Просыпи образуются. Филипок орет.

Я сидел за столом и листал грязную папку. «Качающийся весовой вибрационный дозатор», гласила надпись на обложке. Внутри понапихано чертежей, какие-то старые растрепанные паспорта, акты, бумаги. С умным видом перебирая документы, я вполуха слушал речи Кости и понимал, что так просто от него не избавишься. Придется идти в цех, а этого я не любил.

Выбрав наугад один из наиболее чистых листочков в папке, я стал с напускным любопытством разглядывать чертеж какой-то Подвесной серьги дозатора.

– О! – оживился друг. – В натуре ж не зря к тебе шел. Ты сразу в проблему и вник. Филипок полагает, что дело в серьгах. Раньше ж он как работал! – Козай азартно вскочил со стула, громко грохнув им, отошел от стола на шаг и продолжил, – раньше он прямо качался и ритмично. В результате мелочевка по нему равномерно шла.

Однокашник вытянул руки вперед сжатыми кулаками ко мне и сделал несколько рывков, качая воображаемый дозатор. Для усиления эффекта он покачал корпусом взад-вперед, показывая как раньше работал дозатор.

– А теперь он замирает и делает так, – Костян дернулся в поперечном направлении.

Из-за кульмана как раз выглянула любопытная девочка-Леночка, застала пантомиму и покачала головой.

Козай, стоявший к ней боком, случайных зрителей не заметил и продолжил вполголоса: – Там в гнезде якорь ходит и, похоже, залипает, а ходить должен четко.

Проиллюстрировав движение якоря при помощи указательного пальца правой руки и колечка из пальцев левой, однокашник звучно влупил палец в гнездо и добавил громко: – Короче, не качается дозатор. Старый, надо идти смотреть и ….

Дверь кабинета открылась. На пороге стояла желтоволосая практикантка.

Под многозначительное Леночкино цоканье языком она нимало не смущаясь протопала к обеденному столу, поправила прядку волос за ушко, вытаращила на меня голубые глазищи, махнула ресницами и, прервав Козая на полуслове, выпалила:

– Ну чё, почапали в столовку?

Мы переглянулись. Точнее переглянулся я. Козай, завороженно открыв рот, смотрел на желтоволосую блондинку. В унисон Леночке я поцокал языком, направляясь к шкафу за верхней одеждой. Костя с трудом оторвался от созерцания ярко-фиолетовых рельефных бедер и туго обтянутых свитером выпуклостей и с мольбой посмотрел на меня.

Я с сомнением посмотрел на девку. На мой счет она наверняка заблуждалась и по ее шкале возрастов я проходил по категории пацан-чувак-парень, с которым можно «почапать в столовку», но Костян-то по этой же шкале классифицируется как мужик. Ну да то ей решать, подумаешь, на ультрафиолет мужиком больше пялится – от нее не убудет.

Мудрая поговорка рекомендовала разделить обед с другом, да и жрать я в два горла не привык, когда друзья голодают, поэтому осторожно спросил практикантку:

– Костяна берем?

– Гы-гы, берем! – радуясь своему успеху, уверенно гоготнула та и посмотрела на широкие плечи моего товарища.

Мы втроем двинулись к выходу.

– Специалисты. Пошли проверять работу качающегося дозатора. Смотрите, не перекачайте! – кинула нам во след Леночка.

Произошедшая далее череда событий, больше похожая на соревнование или игру в которой мне довелось побыть в роли инвентаря, участника и даже тренера, не будет до конца понятной, если не упомянуть в последующей длинной-предлинной главе-отступлении о моем отношении к спортивным состязаниям.