Чопик, Уроборос и устранение течи в семейной лодке

Верочка лежала на спине, закинув за голову руки. Ноги и плечи двигались асинхронно. Правая нога вместе с левым плечом, левая – с правым. Бедра и прямые колени были напряжены, а расслабленные, вытянутые по линии ноги носочки совершали взмахи в ритм с движением разноименных плеч.

– Саша, меня вот-вот сведет судорогой, – сказала Верочка.

– Ты же сама требовала держать ноги прямыми, а я тебе говорил, что колени лучше сгибать.

– Хочу сменить технику гребли на спине, – ответила она.

Я снял ее ножки с плеч и замер, рассматривая аккуратные холмики грудей и согнутые, разведенные в стороны коленочки. Греблей мы занимались уже довольно долго, идеальное тело пловчихи блестело от пота.

Не верная чужая жена Вера открыла глаза и отрешенно сказала:

– Что я наделала. До получения комнаты в общаге мы жили у мамы. На этой кровати прошла моя первая брачная ночь. На ней я….

Она тяжело вздохнула, завозилась, сделала «мостик», вытащила из-под нас скомканное одеяло, опустилась на кровать и расслабилась. Всхлюпнуло.

– В моей семейной лодке дыра и она точно утонет.

– Никакая это не дыра, – возразил я, – а очень даже маленькая дырочка, скорее щелочка. Из которой течет, факт, но я ее только что заткнул. Никто не утонет, наоборот, лодочка-Верочка сейчас поплывет.

– Пошляк, – без осуждения констатировала она. – Тоже мне, выискался специалист по устранению течи забиванием чопика.

– Бесстыжая, – устыдил я. – Где ты слов-то таких нахваталась?

– Бесстыжести своей сама удивляюсь, – грустно сказала Верочка.

– Ты хоть знаешь что это такое? Юным спортсменкам знать слово «чопик» не положено.

– Слишком умная спортсменка. Летом на даче бочка насквозь проржавела. Мама расстроилась, а сосед сказал, что не беда и на время можно устранить течь, забив в дырочку чопик-колышек. Я искала подходящую палку и слово запомнила. Фу, как пошло и глупо звучит.

– Кто ищет, тот всегда найдет! Что искала, то и нашла. Не впадай в депрессию, выше нос и ноги!

– Сама знаю! Чай не бревно какое! – она задрала ножки, уплотнив контакт и подхватила их руками под колени. – Ишь, раскомандовался.

– Эй, девушка на бревне, ловите конец! – зычным капитанским голосом скомандовал я и двинул бедрами, перезабросив конец под другим углом. В ответ раздался сочный жидкий звук.

– Поймала, – бревновладелица сердито сверкнула глазами, осуждающе хмыкнула, гордо вздернула аккуратный носик и повыше поддернула руками восхитительные коленочки. Мышцы внутри девочки обжали меня плотнее и я благодарно сделал несколько толчков, звучно выдавив обильную влагу.

– Течет. Не отвлекайся, забивай чопик, – отозвалась хозяйка маленькой дырочки в семейной лодочке, вздохнула, прикусила нижнюю губу и закрыла глаза.

Я вогнал чопик, гладкие коленки закачались, хлюпанье усилилось. Прямой как стрела, я скользил в идеальном теле тренерши по аквааэробике.

Верочка лежала на спине, рассматривала потолок и стены маленькой комнаты, испещренные бликами зайчиков от пластмассовых висюлек люстры под потолком. Двухкомнатная квартира-хрущевка принадлежала её маме, боровшейся с урожаем на дачном участке. Я рассматривал профиль девочки и мальчишескую, слипшуюся от пота челку, освещенные мертвенным светом фонаря, бьющего в окно через отдернутую штору.

– Я так мечтала выйти замуж, с нетерпением ждала свадьбы и одновременно боялась. Теперь я замужем, не знаю, чего мне ждать и боюсь разводиться.

В уголке глаза, преломив свет уличного фонаря, блеснула капелька.

– Виктор Николаевич похвалил твои неопределенные советы. У тебя имеется более конкретный совет для глупой девчонки? – спросила она. – Что мне делать? Кажется, что жизнь окончена и я веду себя как дура.

– Ты любишь мужа? – осторожно начал я. – Вспомни хорошее, плохое, не торопить, торопиться никогда не надо, и ответь.

Она надолго задумалась, потом промолвила: – Он такой…. ну…. непосредственный. А хорошее…. – она задумалась опять, вспоминая что-то. Молчала. Улыбалась.

Я терпеливо ждал.

– Люблю, – наконец сказала Вера. – Он хороший, – покраснела и добавила, – лучше меня, но такой простой.

– Мужчины устроены просто и часто сами не знают, чего хотят. Умная жена вовремя подсказывает своему мужу его желания.

– Муж – голова, жена – шея? – проявила она знание пословиц. – А шея без головы бывает?

– Бывает и голова без шеи и шея без головы. Посмотри вокруг. В стране проблема с головами. Шеи есть, и очень замечательные, а головы годятся только фуражку носить.

Я прекратил тискать её за грудь и погладил по шейке. Она в блаженстве закрыла глаза.

– Если голова пуста, то хотелось бы с генеральской фуражкой.

– Виктор Николаевич, кажется, разведен, – сказал я.

– Он не пустоголовый.

– Ты не видела его в молодости.

– К тому же он уже давно женился.

Вера зашевелила губами, будто что-то высчитывая. В задумчивости она подняла колени, развела ножки и промокнула между ними уголком одеяла.

– Что, опять течет? Мы плохо законопатили дырочку?

– Немного подтекает, – хохотнула она. – Подожди, позже, – она стиснула бедра. – Виктор Николаевич генеральный директор, значит генерал, умный, но старый и женился уже очень давно. А ты кто?

– Я капитан, – после паузы ответил я.

– Ты что, женат и водишь свою жену за нос, конопатя чужой корабль? – с негодованием спросила она.

– Моя семейная лодка пуста.

– Ты водишь настоящий корабль? Или меня, чужую жену, за нос? – Верочка вытаращила в удивлении глаза.

– Я сухопутный капитан. С головой, но без фуражки. Нетипичен, аморален и не желаю быть генералом. Если ты хочешь фуражку, то выходи замуж за солдата и вырасти из него капитана или генерала навроде Николаича.

– Я уже замужем, у меня есть солдат. Что надо делать? – деловым тоном спросила она.

– Во-первых не молчать, общаться с мужем и наладить отношения пусть даже в формате монолога.

– Записала, – тоном секретарши ответила она.

– Во-вторых испортить телевизор.

– Хорошо.

– Разладить отношения с незамужними или разведенными подругами и чаще ебать мужа в прямом и переносном смысле, чтобы у него не оставалось сил на сборы. Под лежачий у телевизора камень вода не течет. Дай ему цель и пусть шевелит жопой в ее достижении.

Верочка закусила губу и задумалась. Мне думать было не о чем и я все откровеннее гладил восхитительное левое колено чьей-то сходившей налево жены.

– Юлька говорила, что ей очень помогли твои советы, – наконец сказала она.

– Она развелась, – возразил я.

– Но теперь-то она замужем и счастлива. И, как говорила, благодаря твоим советам. Ты ей присоветовал так же, как сейчас мне? – со смешком спросила юная неглупая девочка. – А я думала она свистит.

– Советы обдумаешь завтра. И вообще, ты слишком много берешь в голову, а девушки часто свистят.

– Наверное, я кажусь тебе пустоголовой дурочкой? Мозг закрутил, в корму зашел, на форштевень насадил, а она, капитанша с полупустой рубкой, даже не заметила как попала под таран?

– Самую малость. И даже если в рубке у капитанши чего не хватает, то это легко исправить.

– И то верно, – ответила она, сползла вниз по кровати, взяла в рот свисток и несколько раз дунула. – Капитан, докладываю, особо ценный груз в полупустую рубку принят, – прошамкала она.

Я поплыл.

Неожиданно она открыла рот, оттуда выпал свисток и болтливая девка заговорила:

– На последней лекции по психологии семейной жизни старая калоша утверждала, что в моменты единения мужчины и женщины их души и тела сливаются воедино. Ты меня только что выебал, в данный момент наши души и тела слиты воедино. Как ты считаешь, если я сосу твой хвост, то мы – Уроборос?

Она откинула голову и захохотала.

Пока я натужно выдумывал достойный ответ, она отсмеялась и заговорила опять.

– Не бери в голову. И рот закрой, тебе не идет. Брать в рот буду я.

Я не выдержал и дал наглой сучке звонкий подзатыльник.

Она больно вцепилась в меня зубами и хищно оскалилась. В серых глазах холодно блеснула сталь.

Я демонстративно убрал руки и несколько раз двинул бедрами.

Оскал превратился в улыбку, взгляд помутнел, будущая морская волчица закрыла глаза и взахлеб засвистела.

Я лежал, смотрел на нее, слушал чмокающие звуки и раздумывал, не пора ли мне жениться.

Какие только глупости не лезут в голову в моменты слияния воедино душ и тел.

Точка.

Мы отдыхали. Девочка опять лежала на спине, рассматривала потолок и держала в руке свисток. Лобик был перечерчен морщинками.

– По привычке взяла мысль в голову и думаешь? Не насвистелась? – строго спросил я.

– Я пошлю его учиться! – уверенно выговорила Верочка, не слыша меня.

Мудрить я не стал и, испытывая ощущение дежавю, выдал опробованную домашнюю заготовку про спасение утопающих, рожденных ползать и гранит науки.

– Я пошлю его на спортфак. Если не потянет, то гранит этой науки я разгрызу сама, – сказала будущая учительница маленьких детей и взрослого мужа и посмотрела на меня. – Как думаешь, потянет или нет?

– Понятия не имею, – честно ответил я. – Оно, конечно, спортфак, но я ж не знаю на что тянет твой муж, – я решительно потянул на себя за ляжечки жену мужа с неизвестной тягловой силой.

– Он и в техникуме-то учился с натяжкой, – елозя задом засомневалась в способностях мужа его натягиваемая жена. – Я не люблю верхом, не тяни меня, – полунатянутая училка попыталась соскочить с конца.

– Дай ему цель, рули им и он постепенно втянется в осуществление твоей мечты, – повторил я рекомендацию, проявил силу и уверенно победил в непродолжительной борьбе. Наши тела сомкнулись.

– Как с мужем, – недовольно пробурчала она. – Только там еще и залазить самой приходится.

– Учись рулить бревном! Крути штурвал! – оборвал я неуместное нытье и звонко шлепнул Верочку по упругой жопке. Она фыркнула, как рассерженный ёжик и мелко-мелко заегозила на мне.

– Хочешь поплыть на бревне – греби энергичнее... кто ж так рулит баржей-лесовозом? – укорил я девчонку. Тонкая талия спортсменки ладно легла в руки. Гладкая, немного скользкая кожа обожгла ладони. – ЛЕВО РУЛЯ! – гаркнул я и несколько раз интенсивно крутанул девичью попку.

Мышцы мягко обхватили меня и пластичная Вера завертела бедрами. В контровом свете фонаря, бьющего из окна мне в глаза темный силуэт плясал на блестящем шесте танец живота, в появляющийся между телами зазор отбрасывалась длинная неровная тень. Когда в горячей глубине плясуньи плотный бутончик задевал за верхушку шеста, лицо её перекашивалось гримаской сладострастия, с губ срывался стон. Из уголка рта выбежала струйка слюны и капнула на мою грудь, упав рядом с сестричками – оброненными ранее бисеринками пота. Коловращение уверенно набирало обороты. Девка все яростнее накручивалась на меня, под ладонями играли ямочки, то превращаясь в мягкие сдобные булочки, то мгновенно трансформируясь в комочки мышц, перекатывающиеся под кожей. Особо удачное попадание по шляпке я отмечал пронзающим ударом снизу, насажанная девка изгибалась в конвульсии и наконец захрипела.

Я чуть сдвинул голову в сторону. Фонарь скрылся за шторой. Верочка замерла, плотно прижав бутончик и уставилась на меня.

– У тебя глаза светятся, – сказала она удивленно. – Зеленым.

– Сквозь шторы фонарь с улицы слепит.

– Шторы синие, – она еще раз внимательно всмотрелась.

– Ты видишь «зеленый луч», редкое физическое природное явление. Для моряка увидеть «зеленый луч» считается хорошей приметой на счастье.

– Первый раз так блеснуло, когда я занятия вела, а ты из воды смотрел. Думала маска отразила. Как зыркнул, сердце ёкнуло – поманит – нырну следом не раздумывая. Я дважды видела «зеленый луч»! – гордо сказала она, выпрямляясь на мне. – Дважды повезло!

– Во счастья подвалило! Оседлала удачу, девка, так скачи на ней!

Я прервал переглядки и сделал «мостик», надавив на бугорок в глубине чужой девочки-Верочки. Та ойкнула, мощно сжала меня идеальными бедрами и с четкостью механического зайчика-барабанщика застучала по верхушке шеста.

Я поддавал снизу и тренерша по аквааэробике послушно прыгала, тряся короткой мальчишеской челкой. Шлепки упругих булочек напоминали звуки, издаваемые сланцами, во время ее занятия с бегемотихами, густой терпкий запах разливался по комнате.

Прыжки ускорились, потеряли ритм, попрыгунья вздрогнула и тихонько завыла как маленький волчонок. Я просунул ладони между нами и поднял идеальное тело поймавшей свою удачу девчонки над собой. Изгибы согнутых в коленях стройных ножек и вытянутых носочков на фоне освещенного прямоугольника окна напоминали силуэт чайки. Зависшая чайка взмахнула ногами-крыльями и рухнула вниз, нанизавшись на кол, изогнулась в конвульсиях и повалилась на меня, скользнув кнопочками напряженных грудей по лужице пота.

– Блядь, – выдохнула мне на ухо девочка, – я приплыла. Наверное так ощущается агония.

– В точку! – подтвердил я, разряжаясь в агонизирующее в конвульсиях тело.

Мы опять отдыхали. Лежащая на моей груди умненькая девочка потянулась, подняла голову и спросила:

– Так потянет или нет?

Я захохотал и шевельнулся в ней. – Вера, ты на редкость упорная, не теряешь нить разговора и цель при любых обстоятельствах. У тебя все получится.

– Ты должен его знать. Вы наверняка встречались на сборах или тренировках…. Фу, как неудобно вышло, – её личико исказилось болезненно-сладострастной гримаской, отразив эмоции и мышцы внутри конвульсивно сжались, сдавив меня. – Пусти.

Она снялась с якоря, легла рядом и прижалась ко мне.

Вера помолчала и назвала его фамилию.

Я отрицательно покачал головой.

– Мы тоже должны были пересечься с тобой на тренировках или сборках, – она назвала свою фамилию и внимательно посмотрела на моё освещенное фонарем лицо. Я опять отрицательно покачал головой.

– Сколько тебе лет?

Я назвал цифру.

– Ого! А сколько лет Виктору Николаевичу?

Я назвал другую цифру.

– Это же цифры одного порядка! Ты поэтому такой умный?

– Порядок числа – это количество знаков, по-твоему цифр, в числе, – поправил я. – И если ты не собираешься переводить числа в какую-нибудь другую систему счисления, то мы все ровесники, так как наши возраста одного порядка.

– Ты понял, что я хотела сказать и не запутывай глупую девочку-гуманитария в математических терминах. Иногда по общению мне кажется, что ты старше директора.

– Нуууу… он не всегда был генералом, никогда не был совсем юным и всегда был младше меня. Дури под фуражкой хватало, оттого и женился. А затем и развелся, – после паузы добавил я. – Сейчас ты старше, чем он тогда и скоро будешь старше, чем он сейчас.

Стремительно взрослеющая девочка подозрительно уставилась на меня.

– Чувствую трахаешь мозг? Выглядит так, будто идут маневры и меня пытаются закрутить. Ты так любишь таран в корму?

Я молчал.

– Хитрый гад, – наконец не выдержала она. – Там два трюма. Разгружаться во второй не дам! К этому я еще не готова, – безапелляционно заявила она.

Я молчал.

– Господи, ну почему мне достался такой юный муж, когда есть такие старые как ты? – заговорила трюмохранительница.

– Твой муж со временем может повзрослеть и даже, что бывает, но редко, постареть. И ты твердо решила применить к нему методы искусственного старения, что работает не всегда, но попробовать стоит.

– Я покрою его морщинами от пустой головы до самой жопы, а не захочет – выкину за борт как балласт или насажу его голову на бушприт!

Девочка смотрела на меня. В ее глазах разгорались огни безумия.

Я разорвал контакт и в тревоге отодвинулся. Потом отодвинулся еще немного.

– ПОПАЛСЯ! – радостно заорала она и захохотала.

Я лежал, краснел и злился. Вот же хитрая сучка. Поимела.

Отсмеявшись, она прижалась ко мне всем телом и уплотнила контакт. Примирительно положила руку на яйца и, поглаживая их, продолжила:

– Ты классно плаваешь. Над водой паришь как чайка. И гребёшь красиво. Нисколько не жалею, что урок взяла. Ну то есть дала. Хочу чайку.

– Слышь, орнитолог, – все еще злясь сказал я, – я не твой муж и ты не знаешь моих недостатков. Знала б – прибила яйца к бушприту или сделала из них омлет.

Девочка сдавила кулачок. Я вздрогнул.

– Не ссы, – прыснула она и опять засмеялась.

– ВЕРА! С такими вещами не шутят, – прервал я неуместное веселье.

Она ослабила хватку и, наглаживая счетный инвентарь, занялась математикой. Умненькая девочка считала до трех, ей хватало. Раз-два, раз-два, раз-два-три-два-раз.

Закончив счет, Верочка хихикнула и неожиданно заявила: – А ведь мы с тобой вполне могли видеться на тренировках!

– Ну ты даешь! – я с недоверием уставился на нее.

– Не даю, а уже дала, – поправила набирающаяся от меня ума молоденькая дурочка. – Только ты вряд-ли заходил в «лягушатник», где я голенькая держалась за палку, дрыгала ножками и изображала лягушку.

Я громко заржал над юморной девкой.

– Ты уже подержалась за палку, теперь голенькая и как миленькая будешь дрыгать ножками, изображая лягушку.

С этими словами я решительно перевернул недоконопаченную текущую семейную лодочку на живот.

Я разглядывал и тискал ладонями две упругих половинки, на сей раз не скрытые купальником.

– Судя по всему, я тебе нравлюсь, – отметил я, проведя пальцем по мокрой бороздке между ними.

– Тебе виднее, – справедливо заметила Вера и смущенно вильнула попкой.

– Для лягушки ты слишком высоко держишь зад и недостаточно сгибаешь колени, – сделал я замечание. – А твоя поза называется «по-собачьи» и ты сама учила меня, что так не правильно.

– Мне нравится по-собачьи, – возразила она. – И мне подходит такой стиль. Внимание, как капитан капитану отдаю команду – ГРЕБИ!

– Вера, будь серьезнее, – сказал я, швартуясь к высоко вздернутому спортивному задку тренерши по аквааэробике.

– Гав-гав, – ответила она, подалась назад и завиляла задом, уплотнив контакт.

Я вдавил пальцы в восхитительные рельефные ямочки на идеальных булочках и задал неспешный ритм. Забитая мыслями головка девочки заскользила сморщенным лобиком вдоль подушки. Экая упрямая зараза, отметил я про себя и увеличил темп. Морщинки на девичьем лбу разгладились, мордашка поглупела, из открытого рта выбежала струйка не потраченной на свисток слюны. Оттараниваемая Верочка всхлипнула, вцепилась зубами в подушку и уплыла, подгоняемая ударами в корму.

Опыт всегда имеет значение. Я был намного опытнее и занимался не только плаванием, но и борьбой. Борьбу в партере я уверенно выигрывал, улучшая свою позицию и постепенно зад попавшей-таки на форштевень русалки опускался все ниже и ниже и, наконец, она легла на живот, а поджатые колени разъехались в стороны.

Я сделал паузу перед финалом, отклонился назад и огладил налитые мышцами ножки спортсменки и рельефные выпуклые булочки.

– Великолепно выглядишь! – похвалил я. – Лежишь на животе и ножки согнуты в коленях. Вот так и надо плавать брассом, дрыгая лапками, как лягушка. Ты в позе лягушки.

– Почти не отличается от «по-собачьи», – заметила она.

– Какая же ты бестолковая, – обругал ее я. – Запоминай. Если ты стоишь на ногах, то это будет раком, если на коленях, то «по-собачьи», а если как сейчас, лежишь на животе и лапки в стороны, то тебя жарят в позе лягушки, – сказал я, вцепился в лягушачьи лапки и размашисто зачастил задом.

– Ква-ква, – ответила забавная девка, дрыгнула ножками и поплыла на качающейся в волнах крепкого шторма кровати.

Плавание – энергоёмкий вид спорта. Мокрый с ног до головы и вымотанный как собака, я забылся тяжелым сном без сновидений.

– Саша, ПОДЪЕМ! Шнеля-шнеля! – натренированным голосом кричала оттренированная мною девица. Слава богу в свисток не дудела. Она сдернула одеяло и за ногу тянула меня с кровати. Я с трудом разлепил глаза. За окном светил фонарь и стояла темень, хоть глаз выколи.

– О, боже, сколько времени? Кажется, я не проспал и часа.

– Ты проспал почти три часа и сейчас уже половина шестого утра! Подъем! Шевели задницей! Заполошная девица в коротком домашнем халатике, едва прикрывающем низ спины, прыгала вокруг растерзанной кровати, топоча по полу хорошенькими ножками, обутыми в шерстяные носки, заменяющие тапочки. Выглядело классно.

– Вера, я не твой супруг, чтобы ты пинала меня в жопу. К чему такая спешка? Или сюда едет муж?

– В семь я еду в институт! Сюда к восьми едет с урожаем моя мама и до ее прихода я должна тут все прибрать и сготовить обед себе, ей и мужу, со сборов он прибудет вечером! Это мои планы, а ты выходишь из дома тихо, как мышь, и валишь куда хочешь. Так что по-любому шевели задницей! ШНЕЛЯ-ШНЕЛЯ!

– Предупреждать надо, – пробурчал я и чертыхаясь начал одеваться.

– И что, ты бы отменил тренировку?

– Ни в коем разе, – уверил ее я, одевая носки. – Ты недобитая фашистка.

Я усмехнулся, одел брюки, рубашку и поковылял в ванну чистить зубы чужой щеткой.

– Шнеля-шнеля! – заорала она и попыталась дать мне ускоряющего пинка. Чудом увернулся.

– Саша, я уже попила чай, а для тебя жарится яичница! – огорошила меня вражина на выходе из ванной.

– Из яиц чайки? – пошутил я. – Отлично выглядишь, жуть как сексуально. К сердцу мужчины два пути. Вчера мы прошли по первому, а теперь ты идешь вторым или стоишь нараскоряку в раздумьях?

– Не обольщайся, я замужем, а на тебе тренируюсь.

– Ну-ну. Вчера я тренировался на тебе, а сегодня ты на мне?

– Пошляк!

– Резко взялась, смотри, не ухайдокай мужика.

– Кто-то давеча много умничал и, следуя советам, я намерена взяться за супруга всерьез. Пусть терпит и шевелит задницей! А я его буду в нее пинать!

– Ты пловчиха, а не футболистка. Я уже боюсь за твоего мужа. Хочешь еще совет по обустройству семейной жизни?

– Ты затрахал меня советами, которые я выполнила – тебе дала, из головы выбросила, в рот взяла. Одним больше – уже без разницы, так что давай.

– На тренировке, дорожки часто не меняй.

– До тебя я только на первой и плавала, – гордо заявила изменщица.

– Каждый, кто не первый, тот у нас второй, – выдал я цитату из песни.

– Тренер по гребле ловкий попался. Сама не заметила, как поплыла. Но вторая дорожка будет последней. Это я решила твердо. Шнеля-шнеля!

– И давно ты решила? Ты что, пропустишь утреннюю тренировку?

– Решила с сегодняшнего дня и ты уже оттренировал меня во всех стилях! Шнеля!

– Сегодняшний день настал в двенадцать ночи! В это время ты лежала на спине, старалась держать колени прямо и махать ножками синхронно с движением моих плеч! Так что слушай, что говорит тренер! Твердо ты решишь с завтрашнего дня, а сейчас поплывешь под второй дорожкой! Живо на тренировку!

– Сволочь, – прохрипела Верочка, безнадежно проигрывая в силовой борьбе. – Скотина высокоразрядная. Убери руки и не тыкай в меня своим форштевнем! О, боже, нет, ай, хи-хи… Засранец. Аааай! Какой стиль мы пропустили?

– Мы пропустили прыжки в воду. У тебя отличная техника, лично видел, но её можно улучшить, – сказал я, наминая сквозь халат её упругую задницу.

– Я должна залезть на тумбочку? – спросила она.

– Нет, – ответил я. – Отрабатываем технику нырка без воды. Делай, как делала вчера: низкий наклон, ноги прямые, руки касаются пола.

С этими словами я развернул ее спиной к себе и подтолкнул.

– Поняла-поняла, – со смехом ответила она. – Тренируй, только быстро.

Верочка наклонилась и уперлась в пол руками. – Поза для прыжка в воду похожа на позу раком, – подметила пловчиха.

– Молодец, усвоила.

Путаясь в ремне, я мигом спустил штаны и задрал халат на спину склонившейся в три погибели девочки.

Под халатом оказалась одета обрезанная мужская спортивная майка, на спине которой латинскими буквами была написана фамилия мужа и стоял номер.

Номер утверждал, что муж – пятьдесят восьмой.

При чем тут вообще муж, муж нам не нужен. Да и сама по себе цифра выглядела совершенно неприличной. Пожалуй о своем поведении стоило задуматься. Но позже.

Чавкнуло. Верочка под свесившимся на голову халатом шумно выдохнула.

Замерев, я стоял, прижавшись к напряженным горячим бедрам спортсменки и наглаживал высоко вздернутый зад с глубоко засаженным форштевнем.

– Твоя семейная лодка опять получила пробоину, – я констатировал факт и еще раз протаранил попавшую под раздачу водоплавающую девицу. Снова громко чавкнуло.

– Всего лишь маленькая дырочка. Быстро конопать течь! Шнеля-шнеля! – отозвалась та.

Я драл чужую не верную жену Веру, ухватив за идеальные бедра. Под хвостом у девки хлюпало, в животе булькал выпитый ею чай.

– Мама перед свадьбой уверяла, что мы с мужем очень разные, не подходим друг другу и я буду блядовать. Я смеялась и говорила, что это случится, когда рак на горе свистнет. И вот всего лишь через полгода супружеской жизни на первом же свидании меня гребёт раком случайный тренер по плаванию, – недовольным голосом пробурчала из-под халата низко склонившаяся излишне умная спортсменка, ритмично качаясь на носочках. – И теперь в бассейне я остаток жизни буду вспоминать тебя.

– Не бери в голову, – успокоил я. – Мы всего лишь гоняем с утра чай.

– Шнеля-шнеля! – сказала она, откинула с головы халат, сунула два пальца в рот и тихонько свистнула.

Я ускорил темп, девчонка уперлась руками в пол и в животе у нее забулькало громче. Что было сил, я натянул умненькую девочку-Верочку так, что вывернутые в стороны пяточки оторвались от пола и разгрузился в переполненный трюм дырявой бригантины неизвестного пловца.

– Вера, у тебя все получится, из тебя выйдет хорошая чужая жена и ты загнешь супруга раком под себя. Не забудь промыть трюм перед встречей с мужем. Отчаливаю.

Пловчиха соскользнула с потерявшего твердость форштевня и без сил рухнула на четвереньки.

Из протараненного трюма потекло как из дырявой бочки.

С кухни потянуло горелой яичницей.

Точка.

Позже я видел Веру несколько раз, но мимоходом и поговорить нам не удалось. Она не писала, а сам я не искал встречи. Возможно, насчет первой и второй дорожек она не соврала.

Еще позже я случайно встретился с Виктором Николаевичем и, любивший поговорить бывший тренер поведал мне, что Верочка недавно получила диплом, больше не работает тренером по аквааэробике и разлюбила плавать. Зато оказалась на удивление оборотистой, не по годам умной, у нее хороший организаторский талант и она организует сборы. Замужем, счастлива, а муж – его зам по кадрам, тоже забросил плавание и вот-вот получит высшее образование. Но, тут Николаич вздохнул, глуповат, хотя очень старательный. И строгая жена его подпинывает, подумав, добавил он.

Я искренне порадовался чужому счастью.

Муки совести меня не терзали бы в любом случае, но приятнее сознавать, что моя нескромная помощь склонила чашу весов на счастливую сторону.

Удачно законопатил течь в трюме семейной лодочки