Понедельник. Обед

Гы-гы-гы-Катюха шла впереди, виляя задницей и ямочки на попе то появлялись, то исчезали под тканью свитера. Мы следовали за ней как два голодных волка за отбившейся от стада телкой. Что ни говори, девка выглядела эффектно. Идти за ямочками по коридору было приятно.

В конце пути у двери кабинетика нас поджидала уже одетая вторая подопечная ПТУшница.

Яркая подружка скользнула мимо и пропала за дверью, я же пока представил Аню и Козая друг другу. Девочка протянула ручку и опять присела в легком реверансе. Однокашник, как давеча я, взял ее пальчики в горсть и аккуратно пожал. В профиль я мог видеть изящную линию подбородка, не прикрытую надетым набекрень беретиком. Фигурку скрывало бесформенное пальто. Практикантка повернулась ко мне.

Чуть раскосые глаза. Внешние стрелочки, которые девушки долго и тщательно прорисовывают перед зеркалом, были сделаны самой природой. Загнутые вниз внутренние уголки глаз дополняли эффект. Смуглая оливковая кожа с бархатным мягким оттенком, аккуратный прямой носик с небольшой горбинкой и вздернутыми крыльями, плотно сжатые тонкие губы и высокие широкие скулы придавали лицу полное хищного шарма обаяние.

Не знаю какие крови перемешались таким причудливым образом, но результат получился завораживающим.

Анна посмотрела мне в глаза и медленно сняла беретик. В пику подруге она оказалась жгуче-темной брюнеткой. Немного вьющиеся волосы были перехвачены красной лентой и собраны на затылке в затейливый, задорно торчащий вверх и назад хвост, распушенный на конце в пышную метелку. Девушка покачала головой, наслаждаясь произведенным эффектом и улыбнулась. Тут же стрелки в уголках глаз удлинились еще больше, придав лицу проказливое выражение, а на щеках образовались две восхитительные ямочки.

Медово-желтые, с темно-зелеными крапинками радужки, обрамленные длинными прямыми ресницами, отсверкивали яркими зелеными огоньками. Именно за такие глаза когда-то сжигали на площадях. Метелка хвостика еще раз качнулась из стороны в сторону и мне показалось, что я ощутил слабый запах черемухи. Безмолвно тренькнул колокольчик.

Я стоял и смотрел на девушку, гадая, какими судьбами занесло это дивное создание в гадюшник ПТУ.

Есть такое выражение «химия» или «искра проскочила», когда с первого взгляда и сердце бухает и глаз не оторвать. Именно так должна была выглядеть Эсмеральда, а я как несчастный горбун, заворожено смотрел на чудо.

Катюшины ямочки вызывали животное желание, Анины ямочки создавали ту самую «химию». С подобных лиц писали бессмертные полотна, а с подтянутых упругих натурщиц ваяли скульптуры и безжалостно отбивали им руки и головы, как отвлекающие внимание лишние элементы.

– Ну чё, идем что ли? – пробился звонкий голос сквозь наведенный морок, последовал ощутимый толчок. Я вернулся в реальный мир. Рядом стояла Катя. Она уже одела свою короткую курточку, закрыла дверь и пялилась на меня. В глубине ее нахальных глаз плясали зеленые сполохи.

– Гы-гы, ты чего? – растерянно спросила она.

Я мигнул, вырываясь из плена чар ее подруги и зеленые отсветы в голубых глазах блондинки пропали.

Катюха потрясла головой, снимая наваждение и снова «бортанула» меня бедром фривольным, но действенным способом прервав магию и, чтобы закрепить эффект, переключив на себя внимание, обращаясь ко всем добавила: – Почапали жрать?

– Да, поесть бы неплохо, – подал голос тактично молчавший Козай. – Кто девушку обедает, тот ее и танцует, – добавил он, с шутливым вызовом глядя на меня.

– Ага, а кто с девушкой жрет, то её и …, – выдал я незаконченный экспромт.

– Чё? – переспросила Катя.

Брюнеточка хмыкнула, задорно махнула хвостиком, будто отпуская меня и девчонки двинулись по коридору. Мы пошли за ними.

В России нет дорог, есть только направления. Тротуары – изобретение буржуазное и нашему народу, тем более в условиях завода, совершенно ненужное. По направлению к столовой через загаженный строительным мусором, металлоломом и поросший бурьяном пустырь в перемешанном с грязью и заводской пылью снегу была протоптана тропинка.

Тропинки образовывались сами собой каждую зиму. Специфический менталитет и закрепленный в поколениях жизненный опыт предков, приученных ходить в затылок по одному, позволял создавать после очередного снегопада проходы в требуемых направлениях ширины, достаточной чтобы разминуться со встречным. По подобной тропинке мы и шли в кильватерном гордом строю, только руки за спины не заложили.

Возглавлял поход Константин. Ему по габаритам положено. Большой квадратный корпус, затянутый в заводскую суконку надежно предохранял караван от столкновения с обратным людским потоком. Следом, сверкая лосинами, шла Катя. Ее провожали носы-флюгеры встречных мужчин. За Катей следовала Анна.

Я замыкал конвой. Пучок черных волос над тонкой изящной шейкой плыл, покачиваясь перед моим носом. Метелка источала мятный аромат. Химическая реакция бурлила полным ходом. Катя весело щебетала, Костян отвечал, не поворачивая головы. Я шел молча, черная колдунья тоже молчала.

Заводская столовая – не ресторан. Чай не баре, рассиживаться. Забросил хавчик в топку, вставай на лыжи и шевели мослами – работа ждет. Гардеробная не предусмотрена. Крючки вдоль стен имеются, но повесить относительно чистую гражданскую одежду на них не всякий отважится. Вмиг набросят сверху засаленный, пропитанный мазутом и графитом ватник. В результате светлая одежда станет черной, цветная одежда тоже станет черной, черная же так и останется черной, но уже неотстирываемо грязной. Я не рисковал и обычно клал одежду на прихваченный с соседнего столика стул, а Козаю было пофиг, он почти местный житель, в сортир в суконке ходит, может даже и не снимая верхонок.

Девчонки двинулись к вешалкам, я поймал их за рукава и направил вслед за нашим лидером к раздаче – спас девичью одежду.

«Осетрины второй свежести не бывает», поучал черный маг жуликоватого буфетчика. Конечно не бывает. В столовой сразу подают рыбу третьей свежести, не размениваясь на мелочи. Остальные продукты также требуют предельной осторожности при выборе. Первый на раздачу зашел Костян – парень неглупый, литературу читает, но выводы не делает. Большому кораблю полные трюмы угля! Он смело нагрузил на поднос овощное рагу, сделанное ушлыми местными кулинарами из вчерашних салатов, дополнил его парой жареных на маргарине котлет из вчерашних отбивных, взял подозрительно выглядящий селедочный салат под желтым подсохшим майонезом и компот из сухофруктов. В сморщенной дольке яблока торчал не успевший вовремя спастись бегством червяк. Во рту соринка – в животе витаминка, как говаривал мой дед. Сойдет за мясо.

Широкая Козаевская спина явно впечатлила Катерину и она с веселым гы-гыканьем скопировала меню сиюминутного кумира, правда в уменьшенном масштабе.

Следом шла Анечка. В ПТУ тоже есть столовые да и родилась она не вчера, но из какого хрустального замка попала в наш мир, для меня оставалось загадкой. Девочка зыркнула на истекающие жиром котлеты, осмотрела сомнительную подливку на тушеной печени, размазанное серо-желтое пюре из картошки и застыла в замешательстве.

В душе я джентльмен. И раз уж я спас ее одежду, да и девок мы как бы негласно поделили, то буду последовательным, спасу желудок «своей» дамы.

– Девушка будет вареное яйцо, жареные макароны без подливы, кабачковую икру и стакан виноградного сока. Плюс корочка хлеба – выдал я формулу здорового желудка в адрес поварихи – дородной бабы в условно белом халате.

Хвостик качнулся, на меня снова, блеснув зелеными крапинками, глянули колдовские глаза. На щечках обозначились ямочки. Дар был благосклонно принят и принцесса уплыла к столу. Когда я нес следом свой поднос, то заметил, что руки дрожат и вилка позвякивает об стакан. Химия.

Точка.

За столом на четверых в кресле с надколотой текстолитовой спинкой развалясь сидел Козай, вытянув ноги в проход. Напротив него устроилась Катерина. Они мило беседовали, Костя басил вполголоса, деваха задорно ржала.

Стол выбирал Костян и стол был выбран неудачно, но друг редко заморачивался на мелочи.

Проблема заключалась в инвентарной заводской самодельной мебели – монументальном приземистом изделии, выструганном из мощных брусьев неизвестными пращурами и отполированном поколениями трудовых локтей и задниц. Акселерация – объективный факт, делала сей гарнитур неудобным для всех. Для Кати лавочка была немного низковата, а стол высок и она сидела задрав колени. Куртка и свитер не скрывали ее длинных ног. Мужики за соседними столами одобрительно чавкали.

Анечка была ниже Кати и попытки приземлиться рядом с подругой и пытаться поесть, выглядывая из-под стола не сделала. Она устроилась в другом кресле рядом с Козаем. Мне досталось место подле Екатерины. Сидеть было неудобно. Если держать колени прямо, то они упирались в перекрестие под столешницей. Трюк с проходом я повторить не мог, мешала стена, а вытянуться стеснялся – ботинки окажутся под местом напротив, что неприлично. Пришлось подобрать ноги под лавку, а колени развести в стороны.

Мы приступили к трапезе.

Костян был в ударе. Большущей лапой-лопатой, в которой столовская алюминиевая ложка казалась чайной, он черпал еду из тарелки, закидывал в рот, шумно жевал, улыбаясь до ушей и потчевал наших дам рассказами из заводского фольклора. Катя выражала восторг от свежих баек и радовалась своему несомненному успеху. Девка любила быть в центре внимания и на контакт шла легко. Она стреляла глазками, кокетничала и даже выдала в ответ пару новых скабрезных анекдотов, задавая общий тон беседы. Да, мы были молоды, не любили разговоры о работе и любили пофлиртовать.

Я в их игривой пикировке участия не принимал. Мое внимание было поглощено соседкой напротив.

Тонкими длинными музыкальными пальчиками она держала казавшуюся огромной алюминиевую вилку со слегка кривыми безнадежно тупыми как ее подруга зубьями и сражалась с пережаренными макаронами. Макароны пронзенными быть не желали и со звонким хрустом убегали по тарелке. Девочке банально не хватало сил пробить этим брутальным, рассчитанным на заскорузлых мужиков, орудием продукты советского пищепрома, обработанные нашими доблестными поварами.

Конечно, если ухватить вилку двумя руками как острогу, то шансы повышались, но к такому подходу практикантка готова не была. Она укоризненно посмотрела на меня. Я начал краснеть. Тогда Анна изящным движением вилки поддела макаронину в дырку и поднесла добычу ко рту. Тонкие губы приоткрылись, сложились в трубочку, куда и была вставлена изловленная добыча. На щеках образовались две маленькие ямочки и девочка с тихим влажным звуком всосала макаронину.

Если химия и сердце бухает, то в таком состоянии везде мерещатся трубочки и дырочки, в которые что-то вставляется, но ей богу, смотрелось очень эротично.

Иллюзия была не случайна. Меня дразнили.

Анна все понимала, но, как ни в чем не бывало, не глядя на меня, продолжала трапезу. Зубчик в дырочку, губки в трубочку, вставляется макаронина. Цикл повторяется. Наваждение.

Когда дивное видение подносило вилку ко рту, ее глаза с необычным разрезом сходились к переносице, следя за рукой и немного косили, отчего лицо приобретало шальное выражение, выглядевшее премило и как-то беззащитно-наивно. Анечка не спеша пережевывала пищу, высокие скулы напрягались, подчеркивая изгиб шеи. Ушки смешно приподнимались и опускались. В ушках были вставлены сережки – листик с маленьким зеленым камешком на тонком черешке. Руны не просматривались, но я бы не удивился, окажись, что вещица зачарована. Верх ушек скрывали выбившиеся из пучка локоны, поэтому определить заострены ли кончики, я не мог.

В отвороте расстегнутого на верхнюю пряжку-защелку пальто просматривалась хрупкая ключица с родинкой и голубой жилкой над нею. Химия – сложная наука, ее законы универсальны и иногда действуют обоюдоостро. Жилка подозрительно быстро отсчитывала пульс.

Из нирваны меня вывел толчок ноги под столом.

– Ты чё, заснул? – спросила пнувшая меня соседка.

– Да, Старый, ты давай, это, не выпадай. Не мне же одному девчат веселить, – присоединился к ней Козай.

– Гы-гы-гы, – поддержала его «его» дама.

«Моя» дама молчала.

Химическое равновесие было безнадежно испорчено посторонними компонентами, пришлось включиться в беседу.

– Василич, ты где таких красоток нарыл? – задал вопрос товарищ.

– Мне их от САСУ дали, – ответил я.

– Чего? – поперхнулся Костян. – Для чего дали?

Катюха заржала. Анечка порозовела.

– Начальник САСУ, Кузьмич, заходил, девчат на попечение передал, мой шеф велел заняться ими, а потом присовокупить, – пояснил я флегматичному на ум Козаю. – Совокупиться, велел, – добавил я, поддерживая изначально не пуританский стиль общения.

Любимое выражение Юрия Семеновича Костян знал, поэтому фразу растолковал правильно и засмеялся.

Катя озадаченно молчала. Часть слов она не поняла, а те, что были знакомы, во что-то цельное не складывались.

Анечка зарделась еще больше. Жилка запульсировала сильнее.

– О! – радостно осклабился Козай. – Раз начальство велело, то придется выполнять. У вас там и комнатка удобная есть, где ты новенькое оприходуешь, – друг быстро включился на волну, радуясь оживившейся беседе.

– Ну да, сейчас пообедаем и туда пойдем. Я девчатам ПиСи распечатаю. Плевое дело – коннектор в гнездо методом тыка вогнал, setup сделал и можно приступать к практическим занятиям.

Однокашник радостно заржал. В те годы популярных КВН и разных студенческих капустников экспромты, пусть и сомнительного качества, ценились. Перепошлить я не опасался. Шарага – не консерватория, отнюдь.

Катя неуверенно хмыкнула. Нить разговора птушница безнадежно потеряла, а быть «не в курсе» не любила. Незнакомых слов она тоже не любила и даже упомянутая в контексте пися ясности не вносила.

Костик, между тем, вспомнив полученную в альма-матер школу, продолжал:

– Ты это, – поучал он. – Коннектором осторожнее тыкай. Смотри, чтобы гнездо правильное было. Болтаться не должно, но и слишком туго тоже плохо.

– Чё? – спросила Катя.

Чувствуя, что внимание мужчин переходит в иносказательный разговорный жанр, который был ее слабым местом, девка попыталась повлиять на беседу со своей лучшей стороны.

Под столом ко мне прижалась нога. Не коснулась краешком, не соприкоснулась коленом, а уверенно впечаталась изгибом бедра. Контакт был плотным и грелка заработала замечательно. Ноги – это сила! Свои сильные стороны Катерина, несомненно, знала и пользовалась ими умело.

Глядя на ожидающего ответ Козая, я натужно выдал.

– Ну…. Главное ПиСи есть. Дальше уже дело опыта – контакт наладить. Если гнездо еще не занято и исправно, то суй штекер, проверяй контакт и настраивай соединение. Если же что не так в SETUP’e пойдет, то всегда можно попробовать Escape and Abort, – отпасовал я.

Неожиданно пас подхватила Анечка. Не донеся макаронину до рта, она изрекла:

– Надо правильно Interrupt использовать, чтобы до Abort не доводить.

– И какой же Interrupt порекомендуешь? – обалдев, спросил я.

– Несомненно четвертый, – хмыкнула подозрительно эрудированная девица. – Который на переполнение срабатывает.

Она вытянула губки трубочкой, чуть длиннее, чем нужно, что было больше похоже на воздушный поцелуй, вставила в отверстие макаронину, шумно втянула ее и, как ни в чем не бывало, продолжила трапезу.

– Чё? – потрясенно спросил Костян.

Он понял, что нас, кажется, поимели, но не понял как. Водянисто-серые глаза выпучились. Выражением он теперь напоминал Катюху.

Катюха не мудрила. Она еще раз зашла с сильного козыря – забросила ногу мне на колено и принялась болтать ею. Жар прижавшейся ляжки и ритмичное покачивание с шлепаньем упругой икры по моей голени так явственно напоминали половой акт, что я поперхнулся и покраснел. Появилась идея под каким-нибудь благовидным предлогом опустить руку под стол и поблагодарить практикантку за инициативу, дружески потрепав ее по докуда дотянусь. Порция крови из головы перешла в брюки. Заготовленные остроты и каламбуры разбежались.

Но еще не все ходы были сделаны в этой странной партии между девушками, в которой нам с Костяном отводилась роль фигур.

Анечка глянула на довольное, оживившееся лицо своей подруги-соперницы, посмотрела на мою напряженную морду, улыбнулась уголком рта, хитро прищурилась, отложила вилку и протянула руку за яйцом. Свою подругу она, похоже, знала как облупленную.

Беседа между Козаем и Катей, получившая столь мощный поворот сюжета забурлила с новой силой. Друг азартно объяснял разницу между различными типами PC, сравнивая их по размеру и быстродействию. Деваха расцвела и весело гоготала. Ее нога, которой она умело взяла ситуацию под контроль, по-прежнему лежала на моем колене. И покачивать ею сучка не забывала.

Я же опять смотрел на Анну. Та жахнула яйцо об стол с такой решительностью, что у меня ёкнуло внизу живота, ловкими пальчиками с аккуратным маникюром быстро очистила его до половины, поднесла ко рту, смачно лизнула и засадила яйцо смоченной жопкой в соль. Сваренное всмятку яйцо деформировалось.

В это время Катерина прекратила болтать ножкой и сильнее прижалась ко мне. Колено мелко задрожало. Мне на миг показалось, что ей захорошело. Икра расплющилась о мою голень как яйцо в руках Ани. Я сглотнул комок в горле и качнул коленом в ответ, ритмично прижимая ее ляжку к столешнице. В подобные игры я тоже играть умею.

Аня между тем поднесла руку ко рту, широко открыла его, губки образовали идеально круглое розовое колечко, мелькнули белые ровные зубы и острый язычок. Она обхватила губами яйцо, отчего мимические морщинки вокруг рта натянулись, обсосала его и посмотрела мне в глаза. Далее откусила жопку и принялась язычком вылизывать содержимое, с аппетитом причмокивая.

Катина нога лежала без движения. Думаю, в этот момент она кайфовала и грелась моим теплом распаленного тела. Я еще пару раз с силой прессанул ее колено к столешнице и снова ощутил дрожь.

Анечка закончила обрабатывать яйцо и положила пустую скорлупку на стол. На нижней губе виднелся потёк желтка. Она высунула красный язык, облизалась, демонстративно сглотнула и отхлебнула сок из стакана.

Странный обед был окончен.

Назад в контору мы шли все той же колонной по одному в том же порядке. Иногда, на очередном повороте тропинки, из-за спины Ани я видел обалденные ноги еще утром совершенно незнакомой горячей кобылки, одной из которых она только что отымела меня, получила накачку в ответ и, кажется, тихо кончила.

На прямых участках дистанции я смотрел на Анечку, которая только что у меня на глазах отчебучила такое, что, кажется, тихо кончил уже я. Перед моим носом трясся пушистый пучок черных волос, напоминая хвост небольшого пони.

Я молча шел следом и удивлялся странной насмешке судьбы. Лошадей я опасался с детства, посередине они неудобны, а по краям опасны, но сейчас ощущал себя жокеем на скачках. Совершенно очевидно, что борьба развернулась давно, фаворитки идут ноздря в ноздрю в стремительном беге, молодая энергия бьет через край и победы никто уступать не собирается. А кто же я? Всего лишь случайный жокей на одном из череды стадионов, инструмент для победы над соперницей в этом неизвестно когда начатом бескомпромиссном дерби.

Лошадки цокали впереди на пути к стойлу.

Дерби так дерби.

Запрягайте!